Когда-то в бытность мою абитуриентом незабвенная Русинова поясняла что-то там исторически-грамматическое в духе детектива: мол, вот были такие чередования, потом одно зарезало и расчленило другое, полностью скрыло следы преступления, и стало главенствовать и радоваться. Незабвенный же Аюпов объяснял э… вот абсолютно не помню что на примере девочки на санках, которая едет с горы, а на пути её дорога с грузовиками. И чтобы девочка не погибла, надо «примирить её часть с дорогой», т.е. решить уравнение. А. Ю. Кощей объяснял греческой части группы ударения на примере мальчика, который всё пытается, но не может докинуть камешек до нужного слога, всё ему, бедному, что-то мешает.
Это я к чему. Историю литературных языков можно объяснять как фантастический роман с пропажами, перемещениями во времени, завоеваниями (например, когда немецкий в Чехии заменил литературный чешский). Историю славянского языкознания объяснять еще веселее. Это какой-то многоглавный яойный роман с элементами ПВП с господином Шафариком в качестве ГГ. Потому что с кем только этот господин не пообщался (Прэйс, Бодянский, Григорович…) Как сказала Ольга, они явно больше чем друзья.
Языкознание – это вообще сплошная история странных отношений, битв со смертью и врагами. Хотя вот про языкознание песенки сочиняют, так что тут легче. «Корреляции ей не страшны, оппозиции чужд её дух, аллофоны её так нежны, так ласкают бинарностью слух…»
Только вот античную литературу на примере чего-либо лучше не объяснять. Там и так бреда много, запоминается без усилий. И древнерусская литература. И вообще – литература. Потому что вопрос «что курил автор?» актуален и там.