Карандаш, А3

@темы: Графика

---

Мелло из Death Note
Карандаш, А3 и много часов работы.

Картинка маленькая

Картинка большая.

@темы: Графика

---

99 cтраниц форума... я мёртв. Геймфан - самый глючный форум, который я встречала. Флудёоооры...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

У меня есть просьба. Ну совсем незначительная. Дайте мне какие-нибудь темки для драбблов. Хочу научиться их писать (чему тут учиться? запихиванию всех мыслей в небольшой объём текста), а тренироваться не на чём. К тому же, будет, чем аняться на уроках...

---

НАЗВАНИЕ: Merry Christmas
АВТОР: Фрике
ФЭНДОМ: Fullmetal Alchemist
РЕЙТИНГ: Десткий.
СТАТУС: Законченно, но не беченно
ЖАНР: Вагонная зарисовка.
ПЕРСОНАЖИ: Эдвард и Альфонс Элрики

Сто тысяч дорог позади,
Напрасна, напрасна тревога.
У нас просто адрес такой –
Дорога, дорога, дорога.
(с) В. Высоцкий, «Дорога»

-Свет нормальный включи.
-Что? - Эдвард отрывается от недописанного отчёта и смотрит на меня уставшими глазами.
-Свет, говорю, включи.
-А... Нет, не надо.
Сделать отчёт два дня назад, когда была уйма свободного времени, ему помешали лень и безалаберность. Делать его вчера было просто некогда. Итог: до столицы три часа, отчёт кое-как дописан до половины, а сил уже нет никаких. Эд сидит на полке с больными глазами и грызёт кончик пера. Вымотала его эта поездка, вымотала. И физически, - уж слишком много туда-сюда бегали - и морально - уж слишком много повидали.
Эдвард уже несколько минут сидит, глубоко задумавшись. У него совсем больные глаза, и дело тут даже не в усталости. Он перекладывает перо из левой руки в правую, левую запускает в светлые волосы. Они сейчас даже в хвост не собраны, просто лежат на плечах немного спутанными прядями.
-Давай я помогу? - знаю, что отвлекаю, но ему надо хоть немного отдохнуть.
Брат качает головой. Чёлка, которую он придерживал, выскальзывает из пальцев и падает на лицо. По волосам, как по плавящемуся золоту, бегут искры.
-Я уже почти закончил. Совсем немного осталось.
-Потом допишешь.
-Мустанг требует. Сказал, что ему зачем-то, - брат зевает, - срочно надо.
Всё. Больше он на разговоры отвлекаться не намерен. Перо опять скрипит, покрывая бумагу неровными строчками, а я пытаюсь вспомнить - сколько уже было таких ночей, проведённых в дороге? Уже и не сосчитать, не остановится, не проверить. Перестук колёс стал привычкой и потребностью. Он, как наркотик, поднимает с места, вытаскивает из очередной гостиницы и тащит в дорогу, лишь бы только слышать его снова, лишь бы только не останавливаться, лишь бы только делать хоть что-то... А мы не сопротивляемся этому зову, потому что сами вызвали его к жизни, исковеркав свою собственную.
"Свою"... Если бы у меня было лицо, я бы улыбнулся. А брат наверняка бы заметил это, поднял бы удивлённые глаза, может, понял бы всё, хмыкнул и уткнулся снова в бумаги, а, может, нахмурился бы и спросил хрипловато "Ал, ты чего?".
"Свою"... Это значит - одна на двоих. Это значит: я - это ты, а ты - это я. Хотя нет, так неправильно, мне никогда не стать тобой, даже если я попытаюсь, мне никогда не стать таким, как ты: целеустремлённым до одержимости, жестоким к самому себе, отчаянно преданным тому немногому, что ты считаешь жизненно необходимым - и только я, наверное, точно знаю, что это такое. Тебя не описать одним предложением. В тебе слишком много всего, и всегда - на грани. Иногда кажется, что ещё немного, и ты не выдержишь, тебя захлестнёт этой волной и утащит на дно. Но ты никогда не дашь этого понять. Интересно, сам-то ты заметишь?
Уже больше двух ночи. Я смотрю в окно, а в нём отражается твоё сосредоточенное лицо. Скрипит перо, и стучат колёса. За окном проносятся чёрные деревья, и я думаю: а будет ли у этой ночи конец?
Вдруг я кое-что вспоминаю.
-Брат, сегодня двадцать пятое...
-И что?
-Рождество.
Эдвард приоткрывает рот, силится что-то сказать, захлопывает его и улыбается. Улыбка ему идёт куда как больше, чем насупленные брови.
-С Рождеством, Ал.
-С Рождеством, братишка. А мы совсем забыли...
-Заработались, - качает головой Эдвард и прислоняется к стене. Отчёт забыт, мои мрачные рассуждения тоже.
Это ведь можно - немножко побыть детьми?
-Ёлку, что ли, сделать? - трёт лоб и улыбается брат. Я машу руками.
-Не надо! Где ты материал найдёшь? Тем более, под ёлку надо подарки...
-Тебе я подарю эту... ну, как её... ерунду, чтоб доспехи смазывать. Или новую повязку. Вот приедем, и подарю.
-А я тебе новую расческу. Нет, я знаю - ножницы!!!
-Ал! Хватит угрожать моим волосам! Я чёлку иногда подстригаю, и мне хватает. Ха, а Мустанг у меня получит огнетушитель. Даже два.
-Тогда лейтенанту Хоукай подарим поводок...
-Для кого? Для Мустанга?
-Братец, ты идиот! - мой вопль, наверное, весь поезд разбудил. А брат только ехидно так улыбается во весь рот. - А Фьюри - очки, Хавоку - брошюрку о вреде курения...
-Мистеру Хьюзу фотоаппарат. Ой, нет, тогда нас или коллеги убьют, или сами повесимся.
-Ческе... что угодно, только не книгу.
-Армстронгу... - вдохновенно начинает брат и тут же замолкает. Несколько секунд царит тишина. - Парик, - наконец выдаёт Эд.
Я представляю бравого майора с причёской Хоукай, и мне становится плохо. Эдвард хихикает в кулак.
-А Уинри... - начинаю я и кошусь на брата. Он всё ещё улыбается, но глаза стали серьёзнее. - А Уинри мы позвоним. И не возражай! Не поздравить с Рождеством - это свинство.
-Если альтернатива - это остаться без протеза, то я согласен позвонить.
Брат взял перо, приписал два предложения, поставил число, расписался и отложил листки в сторону. Потом встал, кое-как из-за своего роста стащил с верхней полки чемодан и нашёл в нём расческу и узкую красную ленту. Стал заплетать волосы. Они иногда зацеплялись за металлическую руку, и брат морщился и шипел сквозь зубы. От моего предложения помочь он отказался.
-Вот так, - сказал он, закончив с причёской. - Скоро приедем, однако.
-Поспать уже не успеешь.
-Ну, и ладно. В казармах отосплюсь.
Эдвард встаёт и от души потягивается, с удовольствием расправляя затёкшие конечности (две штуки). Я не чувствую усталости, так что не менял позу последние часа три, только головой вертел. Что братишка не преминул заметить, сказав, что я похож на маяк.
-А ещё у тебя глаза в темноте немножко светятся.
Эдвард стягивает с себя одежду, которую он таскает с собой как запасную. Измятая рубашка и потёртые джинсы. Из чемодана на свет Божий появляется привычное чёрное одеяние, аккуратно сложенное. Эдвард переодевается.
-У тебя тоже светятся, - брякаю я, наблюдая за ним. Перехватываю его удивлённый взгляд и торопливо поясняю. - То есть… это, ну… знаешь, как если жёлтый лист поднять на солнце, он как будто лучами пронизан и весь светится изнутри... Ты когда весёлый, у тебя так же. А если солнце закатное, то лист будто обуглившийся, тёмный, и весь полыхает. Только этот огонь багровый, невыносимый и страшный. Это когда ты грустишь или тебе плохо.
Эдвард стоит ко мне в пол оборота и слушает, рассеяно улыбаясь. Я уже закончил говорить, а он всё стоит и улыбается, то ли оценивает мой слог, то ли...
-Ал, тебе стихи писать.
-Да ну, стихи... Я лучше писателем буду, напишу роман о наших приключениях. А ты у меня будешь в соавторах и в главных ролях. Будем жить в Ризенбурге в новом доме, целыми днями писать роман, а Уинри с бабушкой будут на нас кричать, потому что мы ничего не едим. Только пишем. А ещё у нас будет много кошек. Брат, когда мы вернём себе тела, нам ведь не надо будет больше ездить?
-Нет, не надо будет. Только я, наверное, всё равно на одном месте сидеть не смогу.
-Брат, у тебя теперь как раз такие глаза... с огнём. Ты ведь горишь, сгораешь...
-Аааааллллл, - чуть ли не прорычал брат. Трудно прорычать слово, в котором нет ни одной буквы "р", но Эдвард старался.
Тишина.
-Давай загадаем желания? Ведь Рождество…
-Давай.
Мы смотрим друг другу в глаза. Я сижу, он стоит, но он всё равно немного ниже меня. И ведь никто не может сразу сказать: кто из нас старший, а кто - младший...
Небо за окном синеет и сереет. Поезд мчит нас сквозь рассвет, мимо чьих-то жизней, мимо чьих-то судеб... Мы никогда нигде не оставляем частицы себя - это наше правило. Мы многое потеряли, но то, что у нас есть, мы будем хранить. Чтобы не растерять себя на этом бесконечном пути, чтобы однажды вернуться - и не так уж важно куда. Чтобы не потерять друг друга...
Эдвард с громким стуком закрывает окно.
-Как ты думаешь, сбудется?
-Конечно, сбудется.
Ветер кружил и треплал два самолётика с неровными буквами на крыльях. Они пролетели ещё долго, прежде чем упасть на землю.

А вечером в мастерской Рокбеллов зазвонил телефон, и два мальчишеских голоса прокричали в трубку:
-С Ро-жде-ством!!!!
А потом послышались ещё голоса, и весёлый смех, и звон бокалов.
Что загадали, конечно же, сбудется.

P.S. Мустанг получил-таки свой огнетушитель!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Непогода - осень - куришь,
Куришь - все как будто мало.
Хоть читал бы - только чтенье
Подвигается так вяло.

Серый день ползет лениво,
И болтают нестерпимо
На стене часы стенные
Языком неутомимо.

Сердце стынет понемногу,
И у жаркого камина
Лезет в голову больную
Все такая чертовщина!

Над дымящимся стаканом
Остывающего чаю,
Слава богу, понемногу,
Будто вечер, засыпаю...
1840-1892 (с) Фет

@темы: чужое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В оркестре фальш-мотив без всяких интонаций,
Не спите, граждане, займёмся декорацией,
Призывно манит королева декаданса
Детей откормленной судьбы…
Сезон дождей – конец сезона навигаций.
Расслабитесь, хватит неизменно напрягаться.
Мы начинаем бал привычных деградаций –
Архангел снял чехол с трубы.
И он играет астматические танцы –
Под эти звуки веселятся оборванцы,
И жарят мясо людоеды-африканцы –
У них к столу миссионер.
Мы знаем из отчёта орбитальных станций
(Мы были в курсе раньше, чем американцы) –
На солнце пятна есть и есть протуберанцы,
Они вписались в интерьер.
Ну что ж, пора уже спектаклю начинаться –
Вас ожидает хит-парад галлюцинаций,
Они заставят вас и плакать, и смеяться.
Здесь вы на нашей частоте.
Когда объявят нас в разделе номинаций,
Под шквалом бурных, продолжительных овации
Мы станем глупо, неприлично улыбаться
И растворимся в суете. (с)

Придумать, что дарить на ДР.Выполнено.Научиться нормально печь пиццу. В процессе.
Понять, что такое умное я сделала с Дьяри, что сообщение теперь в две колонки Оо. В разработке.
Не напиться на двух ожидаемых ДР. В один день. Выполнимо, но вряд ли.
Научитсья рисовать портреты. Будет актуально долгое время.
Когда перестанут болеть ноги, сходить на речку.
Привет новым ПЧ...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Чак Паланик "Удушье". Цитаты.

Все было так, как будто надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю -чтобы спастись.

Искусство рождается только от горя. И никогда - от радости.

тот, кто не помнит своего прошлого, обречен повторять его вновь и вновь.

надежда - это просто очередной переходный период, который надо перерасти.

Так что если вы думаете, будто вас это спасет... Будто и вправду есть что-то, что вас спасет...

пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.

Раньше мама делала мне яичницу с темными хлопьями - ошметками непригорающего покрытия на сковородке. Она готовила в алюминиевых кастрюльках; лимонад мы пили из покореженных алюминиевых кружек с мягкими и холодными краешками. Мы пользовались дезодорантами с солями алюминия. Так что вовсе не удивительно, что в итоге мы стали такими, какими стали. (c) Чак Паланик "Удушье"

Притворяясь слабым, ты получаешь власть над людьми.

Если я не могу быть великим врачом, который спас жизни сотен пациентов, я могу быть великим пациентом для сотен будущих врачей.
Плакать - это нормально, если слезы ненастоящие.

Это так просто. Тебе даже не надо казаться хорошим - но ты все равно побеждаешь. Всего-то и надо, что показать, какой ты слабый, униженный, сломленный. Всего-то и надо, что постоянно твердить окружающим: Простите меня. Простите. Простите. Простите. Простите...

Мы разорвали мир на кусочки, но мы не знаем, что с ними делать...

Без доступа к хаосу не может быть истинного порядка.
Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Может быть, чудеса - это тот же талант, и надо его развивать, и начинать с малого.

@музыка: tanzwut

@темы: чужое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Итачи из "Наруто".
Гелька, формат А3.

@музыка: Paradise Lost

@темы: Графика

---

Как-то давно задумала я повесть... но дальше эпилога дело не пошло и вряд ли пойдёт, так что вот. Общее название Placebo. В принципе, сам эпилог можно воспринимать как отдельную зарисовку.

Placebo

Холодно. Сыро. Серо. Прекрасная погода для похорон. Если для них вообще может быть хоть какая-то погода…

-Мама, ты плачешь?

Мотнула головой.

Нет, не плачу. Они просто текут. А я – не плачу.

-Мам, ну смотри, он же просто спит!

-Он не спит, - слова сквозь всхлипывания, сжимающие горло. Трудно дышать… – Он умер, понимаешь?

Не понимает. А ведь пора бы. Шесть лет.

Капли дождя падали всё реже и реже. Они капали на лицо покойного и стекали по нему, как фальшивые слёзы плохих актёров. Или как бутафорские слёзы клоунов – и лицо печально, и влаги много, а смешно на них смотреть…

-Он жив, - уверенно сказал ребёнок.

И столько веры в словах. Плевать на все земные законы, на все правила и запреты, на все разрешения, ничего этого нет, а есть только убеждение – папа жив. Папа просто спит. В неудобной, узкой коробке, спит тряпичной куклой.

-Мама, он проснулся!

Кукла ожила. Потянулась, сцепив пальцы. Потом поправила узел галстука и посмотрела по сторонам.

Живой. Жи-вой. Ж-и-в-о-й.

Она бросилась к нему, но её схватили за руки, оттащили, обняли, как будто ей это нужно. Она рвалась и кричала.

Небо раскалывалось на части от её крика.

Гроб опустили в яму и стали засыпать землёй. Коричневые комья сыпались ему на волосы и пачкали белоснежный воротник. Гроб, конечно, закрыли, но она этого не видела.

Когда могилу засыпали, она упала на колени. Загребая землю пальцами, она шептала:

-Убили… Убили… Убили… Убили… Убили…

Маленькая ладошка подняла с земли камень, повертела его немного и бросила обратно.

-Мама, ты не плачь. Папа будет к нам приходить. Честно.

В её глазах были надежда и отчаяние. Только в женских глазах могли смешаться эти два чувства.

А погибший муж и правда приходил. И всегда на его воротнике были земляные пятна, а в волосах - камешки. От него пахло не кладбищем и даже не разложением – землёй и травой. А ещё деревом. Но это она сама придумала.

Сначала Павел приходил на несколько минут, потом – на полчаса, потом – на час. А потом она поверила в него по-настоящему и стала сама придумывать его движения и взгляды.

Темнота. На потолке полоски света.

«Живой. Жи-вой. Ж-и-в-о-й», ползло по стенам

Он встал, одёрнул футболку и пошёл на кухню.

Горел свет, и свистел чайник. Немолодая уже женщина ласково смотрела на пустоту перед собой.

Он глянул на пустую табуретку между столом и холодильником. У этой стороны стояла чашка с крепким чаем, от которой валил пар.

-Доброй ночи, папа, - пробормотал ребёнок, плюхаясь на третью табуретку.

Столбик дыма качнулся, как будто отвечая.

-Хочешь чаю, Андрюша?

Он кивнул. По комнате поплыл, смешиваясь с запахом земли, аромат чая.

(c) Фрике

---

Я в восторге от этого арта. Гаара и Саске из Наруто. Не знаю чем и как нарисовано, но работа прекрасная.

@музыка: Placebo